Дорогой сэр Рекс

Фантазия ни о чём

— Я люблю всякие красивости! — весело сообщил мой мохнатый попутчик, почёсывая нос. Сделать он это старался незаметно, но получалось плохо — скоро он и сам это понял и, плюнув на приличия, избавил свой нос, а заодно и мою душу, от страданий. — Ну, знаешь, такие большие и круглые красивости. Их ещё зачем-то водят за собой на верёвочке.
— Большие и круглые?
— Ага, они сначала маленькие, а потом большие и круглые. Их очень любят ваши щенки. А ещё они могут делать большие бумы! — пёс аккуратно взял с тарелочки кусок колбасы и продолжил:
— Они ещё и летают, когда отрывают свои поводки.
— Ты любишь воздушные шары? — это было вторым потрясением этого дня, первым был приход сего зверя в вагон-ресторан и вежливый вопрос «Не могу ли я сесть за ваш столик?»
Вообще надо сказать, что пёс, которого, кстати, звали «Дорогой сэр Рекс», — по его собственному признанию, это имя ему нравилось и приводило его в щенячий восторг, — так вот, этот самый пёс оказался истинным джентльменом. Он чинно сидел на своём стуле, медленно и со вкусом поглощал густой украинский борщ, за которым последовал ростбиф. На десерт «дорогой сэр Рекс» предпочитал молоко и черничный пирог. Ко всему прочему, он умудрялся пользоваться салфеткой, и поэтому его шикарные усы и бородка не пострадали во время трапезы. Великолепный породистый мительшнауцер, обедающий за столом с педантичностью английского лорда, и молчащим производил должный эффект, что уж говорить о том, как он рассуждал о воспитании современной молодёжи, которой, по его мнению, не доставало аристократичности и шарма. И, несмотря на то, что речь его была несколько оригинальной, — в плане «красивостей» и «вкусностей», — изъяснялся он великолепно, особенно если учесть, что делал он это на русском языке, признанном одним из самых трудных в мире.
Разговор о своих пристрастиях «дорогой сэр Рекс» начал уже после того, как мы с ним обсудили последние политические новости. Признаться, никогда не думал, что хоть кто-то в этом мире может разобраться в хитросплетении политических баталий, однако этот пёс в который раз удивил меня, сообщив, что он бы на месте наших политиков не ввязывался ни в какую Косовскую проблему, а занялся бы внутренней политикой. Дальше он пустился в пространные рассуждения относительно путей выхода из кризиса, а я, уже и без того немного ошалевший, перевёл разговор в русло личных пристрастий, и вот, пожалуйста, милейший пёс сообщает, что он очень любит воздушные шары!
— Воздушные Шары, — немного растягивая произнёс мой собеседник, и его усы вытянулись в приветливой улыбке. — Хорошо звучит!
— Не ожидал, признаться. Думал, вы увлекаетесь чтением или чем-нибудь в этом духе.
— Я люблю читать! — гордо поведал сэр Рекс. — Особенно про живой мир вокруг нас. Это так увлекательно! Вы читали «Маленьких дикарей» Сэтона-Томпсона?
— К сожалению, нет, но постараюсь прочесть.
— Надеюсь, вам понравится. Не смею более вас задерживать. — Пёс наклонил голову в знак благодарности и спрыгнул на пол. Я невольно встал следом и пожал протянутую мне лапу. Никто из официантов, а кроме них в вагоне никого не было, не отреагировал на столь интригующее событие, напротив, стоило «дорогому сэру Рексу» приблизиться к дверям, как один из них бросился её открывать. Когда пёс-аристократ покинул зал, я обратился к этому человеку с расспросами, но, кроме того, что сэр Рекс очень требовательный и щедрый, ничего не добился.
На следующий день за завтраком я снова оказался за одним столом с этим чудом природы, и на сей раз мы общались уже в совсем дружеской обстановке. Так продолжалось моё путешествие. Я узнал, что мой новый друг живёт в Англии, в доме одного эмигранта. Его сожитель — отличный лингвист, и благодаря этому Рекс способен изъясняться на шести языках. Сам Рекс занимается проблемами несколько схожего рода, а конкретно — он участвует в программе «Общий язык», то есть попросту старается создать язык, понятный и людям, и зверям.
— Самое трудное, это писать, — жаловался он. — Лапы у меня какие-то не такие. Приходится диктовать стенографистке. Знаешь, последняя ушла через два дня в сопровождении двух докторов-психиатров. А диктофоны быстро заканчиваются, в смысле плёнка быстро кончается, — он грустно вздохнул и закончил. — Вот и не продвинусь никак. Вернее, продвигаться-то продвигаемся, но так медленно, просто ужас!
— Ничего, уверен, ты ещё научишься писать.
— Буду стараться...
Болтовня с милым псом сделала поездку совершенно незабываемой, и, когда пришло время расставаться с теснотой купе, я купил у мальчишки на перроне огромный воздушный шар и подарил его Рексу. Тот был так счастлив, что по мохнатой мордочке побежали слёзы. На станции его встречали коллеги, довольные его благополучным прибытием, и они сразу же захватили инициативу в свои руки, торопясь поскорее доставить Рекса домой. Но на прощание я снова пожал его мягкую лапку, и он улыбнулся мне.
Через три месяца, уже в Египте, я получил конверт, в котором было коротенькое письмецо, написанное корявыми, бегающими и танцующими буквами. Подпись под ним была аккуратной и старательной — «Дорогой сэр Рекс».

Вернуться на страничку прозы

Хостинг от uCoz