Владимир Дэйн

Труды
(сюрреальный псевдобред)

Отрывки

Финал

Над серой пустыней стояла гробовая тишина. Ничего не двигалось — нечему было двигаться. Оранжевое солнце злорадно скалило зубы сверху. Ему не грозило произошедшее здесь. Ему вообще ничего не грозило, ведь на нём никогда не обитала неразумная цивилизация, называющая себя «люди». Вернее — называвшая...
На этой планете не осталось никого, кто мог бы назвать себя «человеком». И никого из тех, кто сказать не мог ничего, но кого «люди» называли «животными» и «растениями».
Никого...
Лишь тихий ветер, зачем-то шумящий здесь, медленно облетал серый шарик, когда-то называвшийся Землёй.

Глава промежуточная, абстрактная.

Сказка, рассказанная мной

Подкрадывался тихий вечер. Лёгкий ветерок ненавязчиво летал по поляне, на которой был разбит бивуак. Горел костёр, на огне что-то кипело, кто-то бренчал на гитаре, кто-то просто отдыхал после дневного перехода. Двое человек возлежали вблизи костра и внимательно слушали третьего. Тот неторопливо рассказывал что-то.
Закончив очередную историю, он пододвинул к себе кружку с уже остывшим чаем, сделал из неё несколько глотков, поморщился, буркнул что-то типа: «Заварки пожалели», — залпом допил содержимое кружки и изрёк глубокомысленную фразу:
— Чаю нынче мало, зато много «чайников».
Находящиеся рядом одобрительно фыркнули в кружки.
... Кажется, пришло время представить действующих лиц? Не обижайся, дорогой читатель, но я не буду делать этого. Почему? Всему своё время...
Итак, допив чай, третий долго смотрел на небо, в котором уже начали вырисовываться звёзды.
— Да-а, — нарушил он тишину, — велика Вселенная, и не поймёшь её, просто пересчитывая звёзды в небе, так же как и не познаешь пустыню, считая песчинки. Хотя... Был на моей памяти один человек, который пытался опровергнуть этот афоризм — про пустыню. Глупец... Но — великий глупец. И, впрочем, почему же был? Думаю, он и по сию пору есть...
... Когда-то он был простым ремесленником из маленького городка, название которого, как и сам городок, давно стёрты с лица Земли и из памяти людской. Так вот, однажды он поспорил с кем-то из знакомых, что познает пустыню, просто пересчитав все песчинки. Все присутствующие при споре просто посмеялись и вскоре позабыли об этом, но не таков был наш персонаж, чтобы проигрывать спор даже не пытаясь предпринять хоть что-либо. И вот, однажды утром он оседлал своего ишака, взял недельный запас пищи и уехал из родного края. Сделаем небольшое отступление и заметим, что родни у нашего персонажа (героем его назвать было бы трудно) не было, так что переживать за него было некому...
... Рассказчик остановился, зачерпнул кружкой из котла нечто невразумительного цвета и вкуса, называемого чаем, глотнул и продолжал:
— Так вот. Долго ли, коротко ли, но когда он добрался наконец до некой пустыни, он съел не только свои недельные припасы пищи, но и несчастного ишачка, столько лет служившего ему верой и правдой.
Оглядев то, что он смог заметить невооружённым глазом, он лишь сказал: «Ну, что ж, приступим», — и, опустившись на колени, зачерпнул горсть песка и принялся считать...
Много лет прошло с тех пор, когда он повёл счёт. Много раз он пересчитывал все песчинки в пустыне, но так и не смог познать её. Он не понимал, почему этого не случается, решал, что сбился в счёте, и — брался пересчитывать заново...
— А как же он жил без пищи и воды? — спросил у рассказчика кто-то из слушателей, которых прибавилось уже до полутора десятка.
— На этот счёт есть много разных версий, самая распространённая — что на него было наложено заклятие бессмертия, — до тех пор, пока он не познает пустыню. Кто наложил это заклятие — тоже толком неизвестно. Но дело, в общем, не в этом...
... Многие поколения народов, переходя эту пустыню, встречали его там. Говорят даже, что когда-то его видал ещё Моисей со своими евреями. Ничего хорошего Моисею не дала встреча со сварливым старцем, коим стал наш персонаж, и покинул пустыню Моисей как можно быстрее — через 40 лет хождения по ней, а не 80, как предполагалось ранее. Впрочем, доказательств этой встречи вы не найдёте нигде.
Так и шли годы, века, тысячелетия...
Рассказчик снова прервался, потом о чём-то задумался. Из раздумий его вывел чей-то голос.
— ... Что? Ах, да. Так на чём мы остановились?..
... Прошла уйма времени. И вот, однажды он повстречался и мне... Да-да, можете не верить, никаких доказательств я предоставлять не буду... Хотя мог бы...
Видел я его лет полтораста назад... Вы будете слушать или обсуждать мой возраст? Да, я неплохо сохранился, дальше то что? А дальше было то, что, путешествуя пешком по миру, я забрёл и в эту пустыню. Когда я увидел согбенного старца, копающегося в песке, я сразу узнал его. Нет. раньше я его не встречал — не было времени на подобные путешествия, но в то же время я знал его всегда. Как и всех вас, дети мои. Что-что? Есть ли у меня соответствующий сан, чтобы называть вас детьми своими? На этот вопрос позвольте не ответить...
Итак, я подошёл к нему и поприветствовал его. Он что-то буркнул в ответ и не счёл нужным оборачиваться. Тогда я стал молча наблюдать за ним.
Почувствовав мой назойливый взгляд, он всё же обернулся:
— Ну, чего вам всем надо? Вы, смертные, только и делаете, что ходите вокруг и спрашиваете, что я делаю, зачем, и так далее, сбивая меня этим с подсчётов!
— Но я всего лишь поприветствовал вас. К тому же, я не спрашиваю, что вы делаете — я и так вижу это. И ещё. С чего вы взяли, что я смертен?
— Ах, так на вас тоже лежит заклятье?
— Можете, конечно, так и думать, хотя это, мягко выражаясь, не совсем верно. Так же как неверен и ваш подход к познанию пустыни. Вместо того, чтобы искать причину, вы изучаете даже не следствие, а побочный эффект.
— А что мне с ваших слов? Мало ли кто чего говорит.
— Да, действительно, говорят нынче немало. А что вам с моих слов? Помилуйте, я вовсе не собираюсь давать вам советы. Вы бессмертны? Бессмертны. У вас есть дело? Есть. Пусть оно и суррогат, но вас оно занимает по-настоящему, значит для вас оно и есть настоящее. Так что сидите тут и дальше, считайте... Вы уже сколько просидели? 5000 лет с хвостиком? Ну и сидите ещё. Песчинок хватит пересчитывать ещё ой как надолго...
Рассказчик замолчал.
— А что же было дальше? — спросили его из толпы слушателей.
— Дальше? Да ничего. Я ушёл, он остался. Хэппи энд, мягко выражаясь, — и рассказчик побрёл к палатке, где завернулся в спальный мешок и заснул.
Тихо горели звёзды, тлели угольки затухающего уже костра. Сидящие рядом с костром ещё не все разбрелись. Один из ещё не ушедших спать спросил кого-то такого же:
— Как ты думаешь, а то, что нам рассказал Дэн, правда или нет?
— Скорее — легенда.
— И что с того?
— Хм. Одного воплощения явно не хватит на то, чтобы понять всё это.
— А он что, правда считает себя бессмертным?
— Ты про Дэна или того... из пустыни?
— Про Дэна, конечно.
— Вообще-то, я не в курсе. И это опять же его дело — тем более, если он так думает, значит так оно и есть, для него хотя бы. И вообще, ты, конечно, можешь не поверить, но я как-то видел, как он доставал предметы ниоткуда.
— Примитивный фокус!
— Примитивный? Когда он у меня на виду вытащил из пустого кармана топор, чтобы срубить дрова на этот костёр, у которого мы сейчас греемся, — всё бы ничего, но это тот самый топор, который мы случайно сожгли года два назад на какой-то из стоянок. Да, кстати, если ты помнишь, с Дэном мы знакомы всего пару месяцев...

Глава непонятно какая. Раздумья

«Ох уз эти сказотьки! Ох уз эти сказотьники!.. Э-э-хо-хо...»
(«Падал прошлогодний снег», А. Татарский)

«Какая странная сказка, — подумал я, откладывая книгу, — странная и во многом непонятная... Интересно, сам автор хоть слегка представлял себе то, о чём писал?.. Нет, всё же, какая чушь!» — и я отбросил книгу в дальний от меня угол комнаты. Книга, прошелестев, полетела по заданному направлению и, постепенно снижаясь в полёте, ударилась об половицу и затихла.
«Абзац Мальчишу», — почему-то подумалось мне, но я тут же поправился в своих мыслях: «Нет, абзац — абзацем, Мальчиш — Мальчишом, а сказка — сказкой»...

Предисловие

По оранжевой полосе бесконечности убегали прочь бумажные кораблики, воспалённым разумом созданные из пустоты мрачных окон. Встреча с затаившимися за углом забавными головоломками и диковинными игрушками поджидала случайных прохожих, тех, что шли не оглядываясь по этой тропе молчаливого несогласия. Но был ли подобен случайному вскрику в тишине тот, кто выбрал иной путь, прозвучавший тяжёлым ударом в пространстве-времени на грани минус-Вселенной?
История только начиналась. И они обязаны были встретиться — встретиться там, на оранжевой полосе невыносимой бесконечности.

© В. Дэйн, 1996-1997

© ACCA-Fantasy, 2001

Вернуться на страничку прозы