Песнь Ковыля

Серое ничто. Небытие. Пустота.
Какое-то время... минуты? часы? месяцы?.. после приговора Мелькор не воспринимал ничего вокруг. Видел, слышал, осязал — но все скользило мимо сознания бессмысленными обрывками ощущений. Он шел куда-то, с ним что-то проделывали... но это не имело никакого значения. Это происходило не с ним. Его больше не было.
Осознание вернулось внезапно, нахлынуло тошным ужасом. Пробудившиеся чувства закрутились неистовым водоворотом: вырваться! ВЫРВАТЬСЯ ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ! Иначе — гибель.
Пленник тщательно исследовал узилище в поисках малейшей лазейки, непрочности, крошечной ошибки творца. Тщетно. Намо постарался на совесть.
Что ж, значит, надо прорываться. Проломить эти серые стены. Другого выхода нет.

* * *

Аватар.
Сумрачный край Края Блаженного.
Темнота.
Застывший навеки пламень — внешние склоны Пелори.
Пыль. Щебень. Черный песок. Колючая трава — словно железная проволока. Где-то здесь живет страшное... что-то. Без имени, без облика, укрытое паутиной бессветия...
Мимо!
Пыль. Прах. Шорох в темноте. Застывший воздух. Лишь один, неизвестно откуда взявшийся, бродяга-ветер, ветер-кот мечется вдоль обрывистых склонов — да что ему в них?!
Мимо!
Расселины ущелий затянуты паутиной бессветия. Одна, другая, третья...
... двадцатая...
... сороковая...
... сорок девятая — чуть более небрежно натянута... Шанс? Для кого? Уж не для этого ли кота, кота-ветра, что замер, словно скованный, возле почти невидимой прорехи?
Но — сможет ли он преодолеть..?

* * *

Мелькор копил силы. Упорно, мучительно долго, подавляя нарастающую панику, запрещая себе обращать внимание на серые щупальца, тянущиеся к душе, чтобы выпить до дна самую его сущность. Ждал и терпел — ради того одного-единственного удара на пределе возможностей, который должен был принести спасение.
Он не смог полностью восстановить былую мощь — слишком сильно было воздействие Чертогов, медленно высасывавших из него жизнь. Стало быть, придется обойтись тем, что есть. Большего ему не собрать.
Еще мгновение — и сокрушительный таран ударит в стену, созданную волей врага, разнесет ее вдребезги... но что-то останавливает Мелькора, что-то мешает... какая-то тревожная мысль... ловушка. Это же ЛОВУШКА!
Так и есть. Пробный удар, совсем слабый, уходит, словно вода в песок. Серая пустота поглощает его с жадностью, будто ждет именно этого. Она голодна, ей нужна сила пленника, его мысли, чувства, память — и рано или поздно она получит свое. Время у нее есть. В отличие от Мелькора. Который только что едва не отдал ей себя — сам.

* * *

Мне повезло... это так повезло, ничего не скажешь... Знать бы, почему не сработало заклинание, а впрочем... Впрочем, это ведь спасло меня, так что стоит ли спрашивать у чуда — «откуда ты²?
По крайней мере, у меня есть шанс вернуться...
Тьфу, мне бы хоть добраться, а я уже про возвращение!.. Но ведь если бы сработало, и я оказался вместе с Мелькором в Мандосе — я там и остался бы!.. Навеки, бр-р! Самое обидное, что толку от этого не было бы! Ни Мелькору, ни мне, ни нашим, а так — хоть какая-то надежда... Хрупкая и невесомая, словно снежинка,.. но другой нет.
Что, Кот, страшно? Страшно, а что делать? Раз я не могу прийти к другу в его тюрьму, то надо попробовать подобраться как можно ближе и... И — разберемся.
Ясно только, что для меня путь в Мандос — тот же, что и для всех прочих: умереть.
Но вот уж чего я никак не могу себе позволить, так именно этого.

* * *

Думать. Не сдаваться. Что-то можно ведь сделать! Если вырваться невозможно, нужна защита. Только бы продержаться, переждать эти страшные три тысячи лет!
Сердце Боли... Как Сайрон выдержал там? Мелькор не спрашивал его об этом, но предполагал, что дух помощника не оставался внутри жуткого порождения Диссонанса. Скорее всего, Сайрон странствовал, пока его тело корчилось от боли в каменном мешке. Быть может...
Эндорэ с высоты птичьего полета: заснеженные макушки гор, озера, похожие на осколки хрусталя, леса и степи, овраги и узенькие полоски рек.
Эндорэ... Ледяные пустоши и вулканы. Звон весенних ручьев. Аромат спелой земляники в летнем лесу. Шорох осенних листьев под ногами. Завораживающе медленное кружение снежинок.
Цитадель. Затейливый рисунок коридоров, ажурные перила лестниц, торжественная темнота тронного зала, гобелены Сарин...
Лица. Голоса. Соприкосновение мыслей. Созвучие Тем.
Удачный опыт в лаборатории. Еще одна Песнь. Миг торжества.
Мелькор сплетал щит из воспоминаний — самых дорогих, волнующих, счастливых, и какое-то время ему казалось, что он продержится, что пустота отступила. Но самые яркие картины прошлого постепенно меркли. Тускнела радость, обесценивались победы, былые привязанности сменялись безразличием и любовь постепенно растворялась в сером мареве.
Он испугался. Поспешно спрятал то, что еще уцелело, загнал в глубину сознания, куда ничто доберется в последнюю очередь. А когда доберется... что ж, тогда терять будет уже нечего.

* * *

Аватар.
Ущелья Пелори — мне опять везет: чудо, что местная зверюшка оказалась так невнимательна!
И вот я — в ином мире, в мире, где только осязание и потребно, в мире темноты абсолютной, подгорной, беспросветной.
Я, Тевильдо, кот и ветер — там, где нет дороги существу из плоти и крови... Хорошо, хоть это мне не мешает!
Туннели. Расселины. Просто — щели в камне: горы такой высоты разрывают, раздавливают собственные корни! Царство Ауле?! Вот уж не знаю, есть ли у этих мест хоть какой-то хозяин!...
Есть.
К сожалению.
Тевильдо-ветер скользит по темным, вовек не знавшим света переходам, пролазам, летит над непроглядно-черными подземными водами — на Северо-Запад.
К Блаженному Валинору.
К страшным Чертогам Ожидания.
К своему единственному другу.
Друг мой, я иду!
Я приду!
Подожди!!!

* * *

Теперь Мелькор переключился на воспоминания плоти, в подробностях представляя себе все виды ощущений, накопленные за века, проведенные в облике Эрухини.
Холод ледяной воды. Жар пламени. Вкус лесных ягод и подогретого вина. Запахи морской воды, степных трав, древесной стружки, талого снега. Приятное легкое утомление после долгой тренировки на мечах. Шершавая кора дерева, нежность кошачьего меха, чуть маслянистая поверхность отполированного камня.
Боль. Наслаждение. Жизнь.
Серая пустота с аппетитом принялась и за эту пищу.
Тогда узник избрал своим последним оружием — ненависть.
Война. Поражение. Отчаянные глаза соратников. Трупы защитников Удуна. Поспешное бегство уцелевших. Исковерканная музыка Цитадели. Со стоном рушащиеся башни. Каменное крошево. Обломки балок, торчащие, словно сломанные кости из ран.
Плен. Цепь. Круг Судеб. Самодовольные, торжествующие, презрительные лица врагов.
Он цеплялся за самые унизительные, болезненные, мучительные воспоминания, но и они начали таять, обесцвечиваться, утрачивать смысл.
И тогда он решился. Спрятать все то, что составляло когда-то его сущность, что было хоть сколь-нибудь ценно. Закрыться. Полностью отгородиться от действительности, которая стала невыносимой. Перестать быть на время — чтобы сохранить хоть призрачный шанс возродиться потом. За это придется платить, и платить дорого. Пожертвовать частью своей личности — и Силы, чтобы сохранить остальное. Главное.

* * *

Пелори — пограничная стажа Блаженного Края. Пройти по ним невозможно: неизмеримо высоки отвесные стены, врывающиеся в небо — выше Пути Птиц, выше Пути Облаков. И нет ни перевалов, ни троп, а те из ущелий, что хоть как-то преодолимы (не для существ из плоти и крови, но для Валар и, может быть, майар), у этих ущелий есть свой страж, с которым лучше бы не встречаться...
Но — что делать, если иначе нельзя?
И приходится выискивать пути — темные, тайные, подгорные дороги — где хозяин не Вала Ауле, но — страх.
Я не выберусь... Что ж это за место — даже ветру не пройти! Нет, вроде, получается... Значит, теперь вверх, прямо... опять вверх... Вода... Что, никак не пройти?... Но я же...
Что это здесь?!
Фу, да это же просто морок! Ну, конечно же, откуда бы здесь взяться такой СОБАКЕ...
Я не...
... Беги!...
Стой, Кот, не дури...
Да, вот, а теперь — влево, вверх, и...
ДА! СВЕТ!

* * *

Сознание Мелькора медленно угасало, растворяясь в окружающей серости, уже не противясь ей...

Я — стрела на излете,
Стылый пепел, хранящий лишь память огня.
Знаю: вы меня ждете.
Но немного осталось во мне — от меня.

Умирающий ветер
Тщетно мечется в сером безмолвии стен.
Знаю: вы еще верите.
Только Песнь затихает. И смолкнет совсем.

Я туманом истаю.
На холодом песке — полустершийся след.
Знаю я: вы остались.
И остался наш мир. Но меня больше нет

А потом все окончательно заволокло — серым.

* * *

Рассеянный, слабый из-за расстояния свет Тельпериона показался Тевильдо ослепительным после тьмы подгорной дороги. Кот зажмурился, тряхнул головой... Лапы позорно разъехались. Тевильдо едва не свалился, но удержался и позволил ветру вновь пуститься в путь — этот облик давался легче, а силы и так были на исходе.
Вот и ручеек — здесь можно спрятаться, да, вот вполне надежное укрытие: камень, поросший каким-то мхом, яма под ним, трава, ветки кустов. Да, я пока останусь здесь.
Тевильдо сосредоточился на одном-единственном образе — ВАЛА МЕЛЬКОР, ДРУГ МОЙ МЕЛЬКОР — и послал мысль-осанвэ: Друг мой! Я здесь, в Амане! Друг мой, отзовись!
Но вместо ответа пришла пустота.
Пустота, окрашенная в серый.

* * *

... Страха нет больше. Нет ни боли, ни отчаяния, ни усталости, ни памяти о них даже. Серое ничто — вязкое, обволакивающее, липкое, как паутина. Безмятежное. Равнодушное. Оно повсюду, оно — весь мир, оно — я. И ничего больше нет, и не может быть. Так было всегда. Так будет всегда. Всегда?... Что значит «всегда»? Не помню... Не имеет значения...
... Но что-то врывается, нарушает покой и гармонию серого мира. Что-то странное, чуждое, тревожное. Оно мешает, оно словно требует чего-то...
... друг... в Амане... отзовись...
Слова... мысли... колючие осколки, рвущие серое покрывало небытия. Зачем они? Я не хочу, чтобы они были... Избавиться... Но в этом... зове... есть что-то... знакомое? Или... Нет, не помню. Не хочу вспоминать. Не хочу — быть. Там, снаружи — страшно. Невыносимо. Не хочу снова — туда.
Глубже, глубже в серую пустоту — словно под воду... где не достанут, не дотянутся, не найдут...
... Глубже...

* * *

Глубже... Не хочу... не... быть...
... серыйсерыйсерый...
... Страшно...
Тевильдо дернулся, словно стряхивая с себя... это. Больше всего похоже на бессветие, что по ту сторону Пелори...
Да что же это?
Мелькор, что же это?!! Ты не слышишь? Это я, Тевильдо, друг мой, это же я!!
Кот вскочил. Лапы дрожали, но уже не от слабости — от напряжения. Тевильдо был готов сорваться и бежать — на запад, к страшным Чертогам — только бы найти, увидеть... защитить...
Не может такого быть, друг мой, так — не должно быть! Ты — Вала, Мелькор, ты — Владыка Севера, ты... Ты ничего не боишься, ты самый смелый, самый сильный...
Тевильдо понимал, что говорит что-то не то, но ничего не мог придумать — еле слышный шепот, горестная и безнадежная жалоба «Не хочу, страшно² разрывала сердце Кота. Вала Мелькор, друг Мелькор, тот, чья сила хранила весь Север, все Эндорэ, тот, кто был опорой, основой жизни «всех, от Сайрона до Снежки² — что с ним сделали?! ЧТО ОНИ СДЕЛАЛИ С НИМ!!
Друг мой... Кот закрыл глаза, сосредоточился и позвал снова: Друг мой! Вала Мелькор, Владыка Севера, ты слышишь меня? Это я, Тевильдо (образ Кота, свернувшегося клубком возле Мелькора, сидящего на краю бассейна с золотыми рыбками). Ты помнишь меня? Ты помнишь, кто — ТЫ?
Вала, друг мой, смотри: это Сайрон (образ помощника — сероглазого, черноволосого — и Драуглут замер возле); это Тхориэн (с мечом в правой руке и дагой — в левой, на арене для тренировок); это Сарин (легкая улыбка, волосы разлетелись крыльями, в руках — ягоды земляники на зеленом листе)...
... Вала, Вала МЕЛЬКОР, ДРУГ МОЙ! Ты же слышишь, друг мой, я знаю, я вижу!... Этот серый, друг мой, это просто морок, туман, это не мир, это — НЕ ТЫ!
Тевильдо не замечал, что плачет, опровергая все законы природы: коты не плачут, но, наверное, для любой силы, любой стойкости есть предел... А Кот Тевильдо, похоже, был уже за пределом.
... Мелькор... Вала... Отзовись, пожалуйста! Не... Не уходи, не тони, друг мой! Не надо, не сдавайся, ну, ПОЖАЛУЙСТА!
Мелькор, друг мой, посмотри: вот — твой мир, это — твой мир, видишь?
Дальние ледники, залитые серебряно-голубым светом крупных звезд...
... высокие сосны, густые травы, переплетения листьев, голоса ручьев, ветер в кронах...
... степь, песок, сухие ломкие травы — терпкий запах — вереск-ковыль-полынь...
... горы, вулканы, скалы, о которые разбиваются огромные волны...
Друг мой, видишь ли ты это? Друг мой, песня моя, мой ветер — строчкой в твоей грозе!!
ОТЗОВИСЬ!!!!
Тевильдо упал. Попытался встать — но сил хватило только на то, чтобы поднять голову. «Если опять не отзовется или... или будет «страшно², то просто пойду к нему. Туда. В Мандос,» — отстраненно, словно и не о самом себе, подумал Тевильдо и закрыл глаза.
Ждать.

* * *

Оно не уходило, не желало оставить в покое, чужие мысли вспыхивали слепящими искрами на фоне серой мути — и тут же гасли.
Неприятно. Раздражает. Зачем?..
Обрывки. Бессмысленные. Бесполезные.
... не должно быть... север... не боишься...
Надоело. Пусть оно замолчит! Ему не место здесь.
Но оно не желало замолкать. Ему показалось мало слов — и оно добавило образ какого-то... зверя? И — странно — серая пустота отступила, будто рассеялась немного.
Хватит! Оставь меня! Я НЕ ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЫ БЫЛ!
Поздно. Мутная пелена надорвалась, на мгновение нахлынул ужас и тут же сменился — яростью. Безудержной, исступленной. Разорвать, испепелить, уничтожить того, кто посмел вторгнуться сюда... кто снова заставил его страдать... это он виной всему... ВРАГ!
Ответом настырному существу стало то, что еще уцелело, что оставалось на поверхности — ненависть, ненависть, НЕНАВИСТЬ!
УБИРАЙСЯ!!!
... сквозь багровую пелену гнева — образы... лица... деревья... скалы... песок...
... в них что-то есть... небезразличное...
... и снова слова...
... это — не ты... вала мелькор...
... слова тоже, словно бы, что-то значили... что-то важное, кажется...
... имя?...
... ОТЗОВИСЬ!
Серое неохотно, но все же отступало, отползало прочь. И очень неуверенно, все еще не вполне осознавая себя, он попробовал ответить: удивление, вопрос... надежда.

* * *

Тевильдо дернул головой, захлебнулся вдохом. Мощные когти впились в камень.
Нет! Нет, не так, невозможно! Такого НЕ МОЖЕТ БЫТЬ, это — лишь морок, как тогда, под горами! Просто все страхи с самого дна души вырываются наружу и становятся подобны реальности... Но это — только морок! Как та собака, как страх заблудиться, как ужас — вдруг я приду, а ЕГО уже нет... Или — что ОН отвернется от меня... Но ведь вот же оно! Ведь он кричит — враг, он ненавидит меня!...
... меня?...
... А меня ли?!
Стой, Кот!
Тевильдо сжался в комок, собирая остатки сил — выложиться полностью, победить или умереть — остальное не важно.
Он впитывал, втягивал в себя
исступленно-багровую ненависть,
огненно-алую ярость,
фиолетово-ледяное отторжение —
и оплетал их образами памяти, пеленал видениями прошлого, невозвратного мира:
темно-багровое платье Тхориэн, терпкое густое вино в кубке, тяжелые гобелены
алое пламя в камине, кровь оленя — славная охота! — гирлянды листьев на стенах кабинета
фиолетовые ягоды, лиловые отсветы в синих глазах Сарин, глубокие расселины ледников —
и плел тонкую, невесомую, словно осенняя паутинка, хрупкую ниточку связи — связи сердец, мыслей, памяти — через весь Блаженный Валинор, с юго-востока на северо-запад, от Пелори к Мандосу... От Тевильдо к Мелькору... От друга к другу.
И наградой — немыслимым, невозможным счастьем — пришел ответ: удивление-вопрос-надежда
Если бы кто-то мог видеть, то удивился бы: лежит возле ручья кто-то из Эрухини (кто? и зачем?!), смеется сквозь слезы от переполняющего душу счастья и вытирает мокрой ладонью странные янтарные глаза с вертикальным зрачком... А через весь Валинор потянулась уже не тонкая ниточка, нет — настоящий поток счастья, радости, невозможной, но свершившейся надежды:
МЕЛЬКОР, ДРУГ МОЙ!!! ЭТО Я, ТЕВИЛЬДО! Я ЗДЕСЬ, Я ПРИШЕЛ, Я С ТОБОЙ!!!

* * *

... Друг мой... это я, Тевильдо... я с тобой...
Мутная пелена рассеялась окончательно. Мелькор снова был самим собой. Серое ничто почуяло живое, пробудившееся сознание, и тут же жадно потянулось к добыче. Пленник ощущал его жажду и ясно понимал, что не сможет противостоять ему долго. Что ж, если он успеет обменяться с Котом хотя бы несколькими мыслями, это уже победа. Он напряг все силы, отгораживаясь от окружающей серости, отсекая тянущиеся к нему со всех сторон незримые нити. Связь была очень слабой, грозя каждый миг оборваться, но все же — была.
Предельно сосредоточившись, Мелькор послал ответ: узнавание, благодарность.
Он чувствовал радость друга, но не мог разделить ее — слишком большого напряжения стоило удерживать хрупкую преграду, не позволявшую серой мути вновь затопить сознание. Пока не позволявшую.
Новое осанвэ — короткие, торопливые, рубленые мысли-фразы. Успеть выяснить главное, прежде, чем связь оборвется. Успеть!
Сайрон — знает? Меры приняты? Как Сарин? Что с Эндорэ? Что удалось спасти?

* * *

«Еле слышно... Этот серый тянется за каждой мыслью... Скорее же!»
Тевильдо закрыл глаза, собирая остатки сил. Ответить и — главное! — успеть спросить!
Сайрон знает, друг мой. Орки рассеяны в степи, найти — невозможно. Остатки гарнизона при малейшей опасности уйдут в укрытия — Тарг знает, кто куда.
Сарин... Ее не тронули, все в порядке, твой приказ исполнен. Ей, правда, самой плохо, но с этим мы справимся, все, мы поможем.
Удун... Нет, от него почти ничего не осталось, но Ангбанд уже отстроен — практически полностью.
Эндорэ...
Если можно мысленно кричать — то это был именно крик. Вопль — отчаянье, тоска и робкая надежда — все вместе выплеснулось в осанвэ: Эндорэ ждет тебя, друг мой! ЭНДОРЭ ЖДЕТ ТЕБЯ! СКАЖИ, СКОЛЬКО НАМ ЖДАТЬ? СКАЖИ, НЕУЖЕЛИ... в е ч н о?

* * *

серое...
успеть! дотянуться! ответить!
пустота подползает — и не зажмуришься, не заткнешь уши, чтобы не слышать этого беззвучия, не вцепишься зубами в руку, чтобы хоть что-нибудь ощутить... обнаженное сознание беззащитно...
серое
из последних сил удерживая ускользающую память, цепляясь за ту, иную реальность, живую, яркую, невозможную... выцветающую, исчезающую в беспросветной мути — ВЫКРИКНУТЬ:
Три века Амана!... Скажи Сарин... Я ЛЮБЛЮ ЕЕ... всех вас... Я ВЕРНУСЬ, Тевильдо!
хочется передать уверенность, но вместо нее — лишь отчаянная решимость загнанного зверя, упрямство почти без надежды
СЕРОЕ
ближе, ближе, подползает, просачивается...
... еще одно... успеть!... но как сказать это?... нет, надо... НЕОБХОДИМО!
Друг мой! НЕ ПРИХОДИ БОЛЬШЕ!
все, дольше не продержаться
СЕРОЕ...
не успел спросить — сколько лет прошло
поздно...
... СЕРОЕ...
... смыкается... поглощает... заполняет весь мир...
закрыться, отгородиться, исчезнуть, уйти на дно, слиться с серым, сделаться похожим на него, неотличимым... не быть...
... пустота...

* * *

головой в землю... травинки перед глазами... серый... словно паутиной затянуло... это меня — затянуло... в Мандос... ну, и ладно, значит, будем вместе... вместе — все эти три века... ЧТО?!
Стой, Кот! В Мандосе не растет трава! И — три века? ОН сказал: Три века Амана! Я ВЕРНУСЬ! и что-то еще... Что...
Да, друг мой, я обязательно скажу Сарин!
Тевильдо блаженно улыбнулся. Три века! Значит — НЕ вечно! Значит — вернется. Вер-нет-ся...
Друг мой... Не...
Что? Не дослышал... Вот же, зараза! Но — это не так важно, конечно же — Я ВЕРНУСЬ! — о, это всего важнее! Теперь я знаю, что такое счастье. Это значит — долго-но-не-вечно. Это значит — вернется.
Счастье...
... Только — почему же такая пустота... Словно кто-то выгрыз внутри огромную дыру — там, где сердце, там, где...
Медленно и тяжело Тевильдо поднялся. Шаг, другой — в сторону гор, прочь из Амана, домой... Что такое — «домой²?
Мягкие лапы поднимались с трудом, будто бы кости их стали железными, но... Тонкие стебли травинок едва приминались — Кот казался тенью самого себя.
Это Мандос до меня дотянулся... Выел... Мелькор, друг мой! Как же ты их выдержишь — эти три века? если я, только поговорив с тобой, потерял...
... Так, и что же я потерял?
Кот замер, прислушиваясь к себе. На мгновение зрачки его расширились, словно от острой боли... но через пару секунд Тевильдо удивленно встопорщил усы... и тихо фыркнул, как рассмеялся: Ну и улов у Мандоса! Да я и сам бы лучше не придумал!

* * *

... пустота...
и вдруг
... еле ощутимое... изменение?...
... уйти вместе с ветром... серебряной пылью...
что-то движется
в пустоте
в безвременьи
там, где движения быть не может
там, где не может быть — ничего
движется
звучит
... музыка?
... травой и водой — улететь, не вернуться...
еле ощутимые — на грани восприятия — образы
... растаять — исчезнуть — в бескрайности степи...
Серое ничто чуть отступило от пленника, словно в сомнении. У него неожиданно появилась новая пища.
серая пыль бесконечной дороги... тяжелые серые тучи, нависающие над горизонтом... серый, словно пеплом присыпанный, ковыль
... в ковыльные стебли врасти — и уйти...
музыка
такая знакомая Тема
Песнь Ковыля!
Тевильдо? ТУТ?!
Но Кота не было, а Песнь звучала — нет, не Песнь — обрывок Песни, словно вырванный кусок плоти, и пустота вновь и вновь поглощала мелодию, растворяла в себе, но музыка возрождалась, выхватывая близкие, родственные ноты из окружающей серости, прорастая травой, вновь и вновь повторяя себя. Это однообразие было мучительно, но это была — жизнь. Бытие. Музыка.
Пыльная дорога, уводящая в никуда — или в бесконечность? — под низким, клубящимся небом. Седые стебли ковыля у обочины.
Вперед.
Шаг за шагом, по унылому, бесприютному, тягостному этому пути. Не смотреть по сторонам, не оглядываться. Там — сзади, вокруг, повсюду, совсем рядом — подступает, ждет, тянется мириадами щупалец жадное ничто.
Дорога — тонкая нить над пропастью безумия, единственное, что отделяет от серой мглы, мешает ей поглотить тебя.
Дорога длиною в три тысячи лет.
Идти. Не останавливаться. Не оглядываться. Не смотреть. Не думать. Не вспоминать.
Идти. Просто идти.
В ковыльные стебли врасти
... в ковыльные стебли...

Вернуться на страничку прозы

Хостинг от uCoz