Ночной Ветер

Рудольф Аркадьевич Галадриэль

Да, именно так — Лена Туфлейкина. Вот когда вы осознаете всем существом, что вас зовут Лена Туфлейкина — вы поймете, как мне жилось все эти годы. По кличке — вечная ТуфлЯ, по жизни — ходячее недоумение. Хотя — бывает хуже; у одного препода была фамилия Ляпкало (я не шучу!) — и его так звали за глаза, что лучше вслух не повторять.
Поэтому в переписке, самиздате и тусовке я себя назвала сразу и навсегда — Колдунья! Пусть млеют и трепещут! В мое новое имя все влилось — и страсть, и темная загадочность, и одинокая печаль сильной молодой натуры, роковым образом повенчанной с Магией, и опасность: попробуй, измени мне — так отсушу, что не размочишь.
Ну, и слетелись письма-голуби; вся богохульная рать побывала у меня в а/я — Инквизитор, Черный Монах, Мертварь, Лысый Черт, Вельзевул и Доппельгангер. Один стихами глушил, как оркестром — «Кровь клокочет, Ад грохочет, демон адской страсти хочет!», другой рычал — «Я тебя утомлю сладострастною мукой!», третий меня дистанционно ощущал и сообщал в неделю раз, как я послойно одета, и как он слой за слоем от стыда меня избавит. Читать это было приятно; на улице что-нибудь такое скажут — обомрешь иль заорешь, а тут сиди и тащись, как удав по щебенке. Романтика!
И вот прилип один, как банный лист, и прямо к самой эрогенной зоне. Пока другие выворачивались, сочетая суицид и либидо, этот схватился за жизненно важное — давай жить! не в виртуале, а у меня в Тосно, в законе, в пяти(ой,мама!)комнатной евроквартире, где лохматая собака, джакузи, море любви и тусня forever; будем сидеть на ковре по-турецки, пить кофе и make love, а между love и джакузи он будет ваять, а я творить, сотрясая наших друзей шедеврами. Одно мы не могли согласовать — сколько детей народим и каких.
Сами посудите — как это резко отличалось от беспочвенных студентов, ментально горящих в Аду, а реально — в 28-и квадратных метрах «хрущевки» с папой-мамой, параличной бабушкой и младшей сестрой, обморочной по Курту Кобейну. Адскими страстями все грузить горазды, а кольцо на палец обещать — ну хоть бы кто!
А этот — обещал.
И вдруг короткое — «Жди, еду» — и поцелуев на тридцатник. Я пешком по стене пошла, начхав на гравитацию. Любовь — это крылья!
Накрыл он меня на работе, среди скуки и истомы, в царстве дохлых мух. Влился в кабинет неуловимо и неотвратимо, скрыв лицо за алой розой:
— Я похищаю тебя, я тебя краду. Ты моя.
Я — пожалуйста; хоть в мешок, как кавказская пленница. Сомнамбулически прошла под руку с ним мимо шефа — того хватил столбняк:
— Леночка, ты..
Да-с, вот так-с! Хайяма читать — это тебе не под венец! И массаж отныне отпадает. Но тосненский гость и на него сделал стойку:
— Ленусик, познакомь нас!
— Мой любовник, — аттестовала я шефа, потом пришельца: — Мой жених.
— Галадриэль, Рудольф Аркадьевич, — Рудик расцвел, как салют над городом, — скульптор и народный гончар. Я здесь по срочному заказу — буду лепить восьмифигурный витраж на склеп цыганского барона, и еще хочу открыть филиал фирмы по запуску мыльных пузырей с рекламным текстом. О, Боже! да вы прирожденный бизнесмен и деловой партнер! цвет глаз, форма ушей — все соответствует!.. кто вы по гороскопу?
— Я Козел, — растерянно сознался шеф и от смятения даже заблеял.
— Лена, — обнял он меня, — я слаб в агитации — но, может, ты убедишь его стать генеральным директором? а менеджером будешь ты! решайтесь! счастье само идет к вам! счет в «Инкомбанке», выход на международный рынок — это ваш завтрашний день! я обеспечу вам будущее — а сегодня мы обедаем в ресторане!..
Ресторанную курицу я обглодала, урча и зло косясь по сторонам — вдруг отнимут?!..
Дома нас встретили как триумфаторов. Ничего, что «мерседес-600» в ремонте (потек коленвал левого крыла), главное — что человек хороший! Рудик всех очаровал, даже горбатую соседку.
Назавтра (медовый месяц, день 2) мы дружно наехали на шефа и тотчас основали ТОО «Люфткрах» на базе нашей погорелой оборонки — наземная тренировка пилотов, парашютные прыжки в овраг на привязи и рекламная поддержка пива и вина. За все платил Рудик, не считая — нам кланялись, совали еще тепленькие, пахнущие картриджным порошком документы, а я подмахивала под воткнутым в бумагу пальцем Рудика — «Туфлейкина! Туфлейкина! Туфлейкина!». Ха! сегодня Туфлейкина — завтра Галадриэль! Я входила в бизнес легко, под фанфары, одним движением руки — в солнечный мир жирных кур, штабелей колбасы и молодильного крема.
— Я все куплю! — целовал меня Рудик. — Платежка по факсу придет завтра с Украины!
На пятый медовый день он уехал в секретный творческий дом — ваять, а меня попросил:
— Будут звонить — отвечай, что работаю для барона. Моя принцесса!
Дня три я постилась без меда, потом забоялась — вдруг он барону не угодил? метнулась к шефу:
— Как наша фирма?
— Семнадцать договоров! — бодро кукарекнул он. — На конфеты, на крекеры, на толь и рубероид!
— Какие крекеры?!
— Рудик сказал — бери все!.. А кстати, где он?
— А счет по факсу — пришел?
Мы справились — пришел, только не из Киева, а с Алтая, из п/о Урочище Хонин-Хото, где кочкарники да болота, и не нам, а на имя какого-то И.И.Сонапакса. Шеф вспомнил, что был военным и понимал в картах — на картах Алтая никакого Хонин-Хото не значилось. Мозг мой лихорадочно затарахтел, и я в задумчивости едва сумела отследить Рудика на улице — он ехал в «жигулях» с тремя девками.
— Рудя!! — завопила я через дорогу; «жигуль» вильнул и свернул во двор. Метнувшись следом, я замерла среди бочек с известкой, груд кирпичей и досок — ни машины, ни людей. Мистика, галлюцинации.. Любовь сводит нас с ума!
За последующую неделю Рудик призрачно являлся мне трижды — пробежал, отпихнув, к автобусу, размахивая бутылками водки, потом отсветился в рюмочной с двумя кавказцами (зашла, преодолевая брезгливость — нету! но мне сказали — вроде кто-то выпрыгнул в сортирное окно) и наконец — мелькнул по ТВ в передаче об озеленении города, в свите губернатора. Уже разъярясь, я позвонила в приемную главы области:
— Рудольф Аркадьевич Галадриэль у вас был?
— Был какой-то Кирилл Мефодьевич Рудотель, — любезно отозвались оттуда, — предлагал направленным взрывом снести весь центр и устроить Парк Юрского Периода из реликтовых деревьев.
«Он! — женским чутьем поняла я, и прибавила мысленно — Заявится — уничтожу!».
Вечером забарабанили — будто звонка нет! — в дверь:
— Рудотель, ты здесь, мы знаем!
Первым ввалился верзила в черных очках:
— Сара Коннор?
За ним — еще трое, живая мафия, переговариваясь на ходу:
— Он уже и пол сменил! ну, артист!..
— Это ошибка, — пятилась я, — я Лена Туфлейкина.
— Хм. А где этот Рудотель, он же Галадриэль, он же Иван Иванович Сонапакс? мы его три года ищем, он нам по счетчику должен тридцать миллиардов демонтированных рублей.
«Тридцать арбузов! — любовь вякнула и впала в кому, а взамен ядерно взорвалась тоска о колбасе. — И хоть бы батон докторской приволок, трепло жаднючее!..»
— Уехал Сонапакс, — честно брякнула я, — уехал делать монумент цыганскому барону Мюнхгаузену.
— Мы его с бароном вместе похороним, — пообещали крутые, — ты только наведи нас на него, а? Из того, что выколотим — два процента тебе.
У меня дыхание оборвалось, едва я попыталась скалькулировать, сколько же это будет от 30 000 000 000.
— А утюгом вы его пробовали? — спросила я с какой-то садистской истомой.
— Сколько раз! — отмахнулся терминатор. — Он от боли только хуже завирается, и такое брешет — сразу во все веришь!..
— А если убить? а то еще три года зря пробегаете..
— А заплатишь? — оживилась криминальная квадрига. — Щас враз заказ оформим и квитанцию дадим.
— Денег нету, — развела я руками.
— А туда же — «убить»! — скривился старший. — Задарма и прыщ не сядет!.. Ладно, вот визитка — чуть появится, звони.
— Может, кофейку?..
— Некогда, работы до фига.
Следом — не успел выветриться запах преступного мира — без звонка, с отмычкой вошел неприметный человек неопределенных лет, обвитый черным поясом:
— ФСБ. Разыскивается Рудотель, aka Галадриэль, aka Черный Монах, aka Граф Захария, aka Бунге, aka Дерезанский, aka Ганьло. Кем он представлялся здесь?
— Женихом, — всхлипнула я.
— Странно; по нашим сводкам ниже генерала он не опускался.. В интересах России вы должны нам помочь его обезвредить.
— А что он натворил?
— Международная дезинформация! — агент развел нежными руками с мозолями вроде копыт на сгибах пальцев. — Продает семи державам государственные тайны — и ладно бы настоящие, а то цитаты из боевиков. Нам через МИД из-за бугра претензии шлют — «С вами работать невозможно!». Разрешите, я вам клопа поставлю..
— Он умер, — сказала я уверенно, — умер, его паровоз переехал. А похоронили его на Ново-Западном кладбище, в общей могиле с цыганским бароном.
— Его надо остановить во что бы то ни стало! из-под земли достанем! — заверил агент, и тотчас отбыл на эксгумацию, обронив на прощание: — I'll be back.
Ночью — последним за день — притащился сам Рудик, с рукой, замотанной в тряпки.
— Лена, — пулеметной скороговоркой заткнул он мне рот с порога, — я весь разбит! я врезался в КАМАЗ на своем «мерсе», «мерс» на свалке, трое друзей в реанимации, а я руку сломал, она неправильно срослась, опять ломать будут, завтра на операцию, пожалей меня!
Он был такой несчастный, такой искренний! я пожалела, а он исчез утром даже без «адью».
Пошла искать его в больницу; взяла три апельсина, яблок, тушеных кабачков в термосе — надо же миллиардеру подкрепиться перед утюжкой.
— К вам Рудотель не поступал?
— Ой, милая, — заплакала медичка в справочном бюро, — и даже брома нет, и йода не дают!.. И Сонапакс умер — вы слышали? весь город рыдает!
— Как его по имени-отчеству?
— Кирилл Мефодьевич. Он такой лапушка был, каждую умел понять, утешить! я уж на что мужиков не люблю, а думала за него замуж..
— Нет, — покачала я головой, — мой когда Кирилл Мефодьевич — он тогда Рудотель. Вы обождите — он воскреснет.
Агент контрразведки пришел мрачный, с земляной каймой под ногтями:
— Все могилы вскрыли, кроме баронской — нету его, опять утек. Цыгане взбесились, грозят нам геноцид устроить. И вот еще — из Британского Банка запрос: является ли Галадриэль прямым наследником дома Романовых? он посмертно претендует на вклад Николая II и говорит, что показывал вам фамильное родимое пятно — вы готовы подтвердить это письменно?
— Только после консультации с моим адвокатом, — надменно ответила я, а утром отправилась на почту и разослала всей российской тусове телеграммы такого содержания:
СРОЧНО ШЛИТЕ ДЕНЬГИ НА ПОГРЕБЕНИЕ ГАЛАДРИЭЛЯ ОН ЖЕ ГРАФ ЗАХАРИЯ СУММА МЕНЕЕ 1000 РУБ РАССМАТРИВАЕТСЯ КАК УСТНОЕ СОБОЛЕЗНОВАНИЕ
Подписалась я скромно:
ЕЛЕНА ГАЛАДРИЭЛЬ В ДЕВИЧЕСТВЕ СОНАПАКС ПРИНЦЕССА ГОЛШТЕЙН-ГОТТРОППСКАЯ
И, избавляясь навеки от всех комплексов, размашисто прибавила:
ИМПЕРАТРИЦА ВСЕЯ РУСИ

**********

Вернуться на страничку прозы