РАСПУТАННОЕ ДЕЛО

Часть 1. УНЫЛОСТЬ НОЧИ

Призрачная луна, спотыкаясь, осторожно пробиралась сквозь лабиринты лоскутов туч над полуразрушенным замком — небо служило лишь отражением развалин, не больше. Летучие мыши чертили свои дуги в чернеющем небе, временами исчезая из глаз, Издалека донесся тоскливый вой шакала и замер, не отразившись от стен. Пахло болотным газом и сырыми подземельями.
Вдоль стены, слабо хрустя подошвами по давно разбитому кирпичу, пробиралась темная фигура человека. Шляпа с широкими полями, длинный плащ — вот все, что можно еще было рассмотреть на фоне сереющих холодных стен. Теплый «кольт» в кармане плаща, постоянно подогреваемый рукой, был, конечно, не виден.
Но не для нечеловеческих глаз.
Они внимательно, не щурясь, созерцали убийцу. Убийцу — потому что человек этот уже убивал, и убивал неоднократно. И сюда пришел тоже для того, чтобы убить. Он шел сюда, не зная, что сам будет жертвой…
Тяжелое тело мягко упало на него сверху, загоняя назад в горло уже появившийся крик и сознание его сразу же погрузилось во мрак. Выхватить оружие он не успел — его блестящая реакция дала осечку.
Несколько секунд тишина нарушалась лишь шипением выходящего из разрезанного горла воздуха. Затем последовало мягкое падение и бульканье, вновь сменившееся тишиной… Сухие кирпичи темнели, быстро впитывая влагу. Ночью цвет крови неразличим на красных кирпичах.
Жертва ждала своего убийцу, не предполагая ни о том, что она — жертва, ни что ожидаемый ею — ее убийца. И так и осталась в неведении. Не пришел… Ну и не пришел — что же? Он ведь и говорил: «Могу не прийти». Вот и смог.
Взглянув на часы — половина первого ночи — ожидавший выбросил недокуренную сигарету — она огненной дугой разорвала окружающую черноту, которая еще плотнее сомкнулась вслед, — и пошел к оставленному собой пустому автомобилю, чуть пофыркивающему мотором от нетерпения. «Встреча не состоялась. Ну что же, есть еще и запасной вариант», — он сел, развернулся и поехал по направлению к городу.
А труп уже начал остывать в темноте и летучие мыши все так же продолжали чертить над ним свои дуги.

Часть 2. НЕСОСТОЯВШЕЕСЯ КОФЕПИТИЕ

Автомобиль мчался по пустынной магистрали, изредка озаряемый огнем встречных фар, которые слабо разнообразили ночной пейзаж, или, вернее, его полное отсутствие. Улицы тоже были почти пустынны, а те редкие прохожие-полуночники, что встречались по пути, не обращали никакого внимания на проезжавший автомобиль, как будто его и не было. Или их.
Оставив машину у ворот явочного дома, Гиббс отворил узкую узорчатую калитку огораживающего садик невысокого забора и пошел по неосвещенной аллейке. Сад охватил его тишиной, в которой растворялись последние тревоги и сомнения. Проходя мимо молчаливых деревьев Гиббс впитывал их молчание и успокаивался. Встречи не произошло. Что ж, она будет позже.
Окна особняка светились. «Дома», — подумал Гиббс и, нащупав ключ, медленно открыл дверь. Она слабо скрипнула. Гиббс знал, что его появление не будет сюрпризом и потому надеялся, что его встретят. Но в холл никто не вышел. Немного удивленный, Гиббс повесил плащ на пустынную вешалку и прошел в столовую. Тихо скрипнула дверь.
Его ждали. На столе стояло большое блюдо с бутербродами, тарелка со свежеприготовленными тостами. Над стоящими на столе по углам разностороннего треугольника чашками поднимался легкий дымок.
Гиббс улыбнулся, но улыбка замерла на его губах, словно испугалась. В комнате никого не было. «Почему три? — подумал Гиббс и подошел поближе, — Чай или кофе?» Он наклонился над столом. От чашек струился кверху ароматный парок — кофе, — но чашки были пусты. Гиббс заглянул сверху. Пусто. Парок щекотнул его глаз и исчез. Гиббс осторожно притронулся пальцем. Чашки были сухие и холодные.
Из ванной послышался слабый плеск воды. Гиббс удивился, как он не услышал его ранее и направился к двери. Плеск нарастал. Гиббс подошел к двери, постучал. Плеск смолк.
— Марта! — позвал Гиббс. За дверью было тихо. Даже не шуршало полотенце. Гиббс осторожно потянул на себя дверь — она чуть скрипнула — и заглянул в цепочку. Ванная была пуста, суха и ледяным холодом тянуло от ее белых поверхностей. Стены покрывал иней.
Гиббс заглянул в спальню. Там горел какой-то бледный, неестественный свет. Гиббс пощелкал выключателем, лампы под потолком то вспыхивали, то гасли, но это гнетущее освещение не пропадало: должно быть, у него был другой источник. Кровать стояла аккуратно застеленная, все выглядело абсолютно пристойно и только один угол подушки был выпачкан чем-то красным.
«Что тут произошло?» — подумал Гиббс и на всякий случай посмотрел на часы. Их не было.
Почти физически ощущая спиной присутствие чего-то вокруг, Гиббс завертелся на месте, оглядывая все темные углы и закоулки, из которых могла выползти опасность. Что-то тягучее и липкое обволакивалось вокруг него, но он по-прежнему ничего не видел и не слышал. Преодолевая незримое сопротивление, Гиббс бросился обратно в столовую. Каждый шаг давался с ощутимым трудом, он словно ступал по глубокой воде. Что-то притягивало его и не отпускало. Цепляясь руками по стене и за все предметы, встречающиеся на его пути, он ухватил со столика, где обычно лежала телефонная книга, засохший букетик цветов и машинально понюхал его. Цветы пахли фиалками.
И сразу наваждение отпустило его. Лампочки, мигнув, загорелись ровным светом, в воздухе повеяло легким ароматом духов и откуда-то издалека заструилась легкая музыка.
«Что со мной происходит?» — подумал Гиббс. Неужели несостоявшаяся встреча так выбила его из колеи, что стала мерещиться всякая чертовщина? А он-то считал, что нервы у него крепкие.
В руке он до сих пор сжимал схваченный букетик. Медленно, словно боясь, поднес его к носу и понюхал еще раз. Сухой запах пыльных цветов. Маленький лепесток оторвался и, кружась, опустился на пол. Гиббс вернулся в столовую.
Чашки продолжали дымиться, но блюда с ветчиной и тостами теперь были пусты.
Над головой, на крыше, что-то заскрежетало — как будто что-то большое проползло по железу, царапая когтями.
«Крыша-то — черепичная», — тупо подумал Гиббс. Сразу же, словно отвечая его мыслям, за окном послышались глухие удары: что-то падало с крыши и ударялось о землю. Инстинктивный взгляд, брошенный Гиббсом в окно, оледенел: под кругом фонаря, на земле, в траве, местами ее покрывавшей, лежало несколько белых человеческих черепов, другие еще падали и продолжали катиться, описывая кривые дуги.
С трудом отломив ледяные сосульки своего взгляда от окна, Гиббс направил глаза в комнату — отыскивать выход. Перед ним все шаталось и дрожало, но, возможно, шатался и дрожал он сам. Его глаза шарили по стенам и все не могли отыскать черный прямоугольник двери. Ее не было. Не было и окна, а сквозь стены начали проступать противные сине-бурые разводы. Сделав несколько шагов, Гиббс натолкнулся на стол и схватился за него руками, тупо уставясь на скатерть. На пустом блюде лежал нож. И лезвие его быстро покрывалось кровью.
Сразу же наступила темнота. Погас свет. И в этой воцарившейся тьме Гиббс почувствовал, как что-то холодное и лохматое коснулось сзади его шеи. Дико вскрикнув, он бросился вперед, ударился о стену, перекатился по ней, чтобы встретить опасность лицом, вылетел через дверь в холл, наткнулся на вешалку, сорвал с нее встретившийся рукам плащ, выскочил наружу и прогрохотал по ступенькам. И тут остановился, оглядываясь — бледный, дрожащий, с колотящимся сердцем.
Сад был спокоен. Мягкий свет фонарей слегка освещал припорошенные песком дорожки, стены дома и черные стеклянные квадраты окон. На лужайке перед окнами столовой ничего не было — никаких черепов.
«Что за чертовщина?» — подумал Гиббс, но возвращаться не хотел. На улице заработал мотор машины. «Угоняют!» — мелькнуло в голове у Гиббса и он бросился по аллейке к входу. Вылетев на улицу, он остановился.
Машина стояла на месте, безмолвная, с потушенными огнями. Внутри никого не было. Момента, когда остановился двигатель, Гиббс не уловил. А работал ли он? Гиббс взялся за ручку двери — она была холодная, как и положено металлу, оставленному на улице. Гиббс оглянулся на дом. Окна не светились, за ним никто не гнался. Возвращаться не хотелось.
Открыв дверцу, бросив плащ на соседнее сиденье и сев за руль, Гиббс почувствовал, что в салоне машины пахнет дорогими сигарами. Перегнувшись через сиденье, он посмотрел назад. Ни на заднем сиденье, ни между ними, на полу, никого не было. Переведя взгляд влево, на соседнее сиденье, на которое он бросил свой плащ, Гиббс вздрогнул. Плащ был не его.

Часть 3. ДОМАШНИЕ УЖАСЫ

Домой Гиббс попал только под утро, причем он плохо помнил, что происходило с ним в остаток ночи — кроме того, что он цеплялся за руль, поворачивая его то вправо, то влево, пытаясь проехать к дому, а вместо этого раз за разом проезжал по одному и тому же пыльному переулку, и тучи пыли, поднятые при его предыдущем проезде, не успевали осесть и хорошо рисовали снопы света от фар автомобиля. Лишь с рассветом, на последних каплях бензина, ему удалось затормозить у собственных ворот — наваждение отпустило его.
Так ему показалось и он даже облегченно вздохнул, когда ему удалось выбраться из автомобильной круговерти. Но все оказалось немножко иначе.
Дом встретил его неприятной неожиданностью: Топ, любимая собака Гиббса, завяз между калиткой и столбом. Нечего было и думать о том, чтобы оживить его. Гиббс открыл калитку и Топ упал два раза: передняя часть на улице, а задняя — во дворе, Гиббс не стал останавливаться над собакой: происшедшее прошлой ночью переменило его. Он лишь подумал, что собака, наверное, хотела выйти…
Двор словно избороздили в разных направлениях гигантские когти, куски асфальта и бордюрные камни — бордосский гранит! — лежали в абсолютном беспорядке. Но земля уже подсохла — значит, несколько часов после случившегося уже прошло. Но что это могло дать?
Гиббс посмотрел на дуб, простерший над разгромом свою могучую ветвь и привычно подумал, что на этой ветви хорошо смотрелся бы удавленник. Но того не было и Гиббс, посетовав на несовершенство мира, прошел дальше, направляясь к дому. Проходя мимо трансформаторной будки, он остановился: ему показалось, что трансформатор как-то странно гудит. Он открыл дверь — на ней почему-то не было замка, — ржавые петли взвизгнули — и заглянул внутрь. На шинах трансформатора, между контактами, висел незнакомый молодой человек и гудел. Глаза его были мечтательно прикрыты, левая рука почернела и дымилась. Правой не было вовсе. Гиббс осторожно прикрыл дверь, чтобы не беспокоить незнакомца и отрешенно подумал о том, что могло произойти с Жозефиной.
Он нашел ее размазанной по потолку в гостиной — и достаточно ровным слоем. Но формы в общем-то угадывались, пропорции были соблюдены, так что все это походило на барельеф. Произошло и кое-что еще.
Все имеющиеся в доме мухи были аккуратнейше раздавлены на оконных стеклах, а тараканы, с которыми Гиббс вел длительную безуспешную дорогостоящую борьбу, ровными рядами рыжих клякс покрывали розовые стены столовой. Гиббс не поленился и сосчитал их. Оказалось 87 рядов по 326 тараканов в каждом. Перемножать Гиббс уже не стал, решив, что это несущественно.
Несколько мышек, к удивлению Гиббса — «значит, у нас были мыши?» — висели на хрустальной люстре, связанные попарно за хвостики, кошка мяукала где-то в дымоходе. Она оказалась единственным живым существом в доме, оставшемся в живых. Ее блохи — «так у нее были блохи?»— лежали черной кучкой в хрустальной вазе для фруктов. Их Гиббс считать уже не стал.
У порога пустой спальни лежал премиленький розовый плетеный коврик, на котором угадывалось чье-то лицо. Присмотревшись, Гиббс скорее догадался, чем узнал, что это он сам. Коврик был сплетен из дождевых червей. Рядом на стенке висел гобелен из садовых гусениц, изображающий фавна, играющего на свирели на берегу ручья. Или играющего на берегу ручья на свирели.
На кухню заглянуть не удалось: она была заполнена до потолка пухом из распоротых перин, ровно окрашенным порошком какао в приятный светло-бежевый цвет.
Больше в доме делать было нечего. Гиббс освободил кошку из дымохода — совершенно черную. Она очумело посмотрела на него, задрала хвост трубой и выскочила в окно, оставив черные следы на подоконнике.
«К психиатру или к частному детективу? Куда направиться вначале? Может, ему все это кажется? Кто в здравом уме способен сотворить такое?» В полицию Гиббс решил не обращаться — они первым делом заподозрили бы его самого и, прежде чем они это все равно сделают, он хотел бы узнать обо всем сам. Если не о происходящем, то хотя бы о себе.
Ткнув пальцем в первую попавшуюся строчку телефонной книги, обнаруженной, как ни странно, под телефоном, Гиббс отправился по указанному адресу.

Часть 4. У ДЕТЕКТИВА

Медная табличка над дверью гласила: «Детектив-психиатр».
«Мне повезло», — подумал Гиббс. Фамилию прочитать он не успел: она была украшена разнообразными завитушками, а дверь уже открылась.
— Я специализируюсь на преступлениях, совершенных людьми с болезненной психикой, против людей с болезненней психикой, а также совершенных в психике человека — безразлично, им самим, или другими людьми, — представился он Гиббсу, когда они устроились в кабинете: Гиббс в кресле, а детектив — на столе.
— Значит, мне к вам и надо, — проникновенно сказал Гиббс. — Мне кажется, я стал жертвой направленных галлюцинаций. Со мной происходит такое, чего никак не может произойти на самом деле.
— Ничего подобного, — доктор помотал головой. — То, что произошло с вами, вполне естественно. Немного необычно — да, но естественно. То есть все происходило реально, вам ничего не казалось.
Гиббс опешил.
— Откуда вы знаете?
Детектив улыбнулся.
— Очень просто: никаких других событий за последнее время не произошло и вы неизбежно должны были прийти ко мне. С этого все началось? — и он протянул Гиббсу газету, в которой была отчеркнута красным небольшая заметочка:
«Сегодня, вблизи развалин старого замка, был обнаружен труп молодого мужчины с прокушенной шеей. У несчастного выпита вся кровь. Неподалеку обнаружена его машина с испачканным кровью капотом. Предполагается, что преступники убили его на капоте собственной машины».
— Так вот почему я его не дождался! — воскликнул Гиббс. — Его убили вампиры!
— Вы верите в вампиров? — быстро спросил доктор.
— Но вы же видите, — Гиббс указал на газету, — выпили кровь.
— Ерунда. В наше время верить в вампиров… Их не существует. Это сделал его собственный автомобиль. Покойный, должно быть, плохо обращался с ним: не чистил, не смазывал, а заправлял, должно быть, низкооктановым бензином. Последнее может сильно повлиять на поведение машины. Она оглушила его крышкой капота — вы знаете, там ведь стоит очень сильная пружина, — а потом выпил кровь, стремясь поднять октановое число топлива. Карбюратором. Он, как известно, обладает хорошим всасывающим действием — если правильно отрегулирован.
Гиббс был ошеломлен. А врач-детектив продолжал:
— Чтобы обеспечить себе алиби, автомобиль просто остался на месте преступления. Если бы он уехал, его стали бы искать, посчитав угнанным. А так — его просто отволокли на ближайшую свалку: кто купит автомобиль убитого, да еще в таком состоянии? Но я крайне сомневаюсь, что он там остался…
— А… а мой дом? — Гиббс выглядел более растерянным, чем обычно. — Кто натворил там столько безобразий? — Кошка, — веско сказал детектив, — Кошка. Как только вы рассказали мне эту историю, мне сразу же показалось странным, что изо всех живых существ в доме уцелела только она.
— Как… почему она это сделала?
— Ее обидела ваша жена. Тот молодой человек — в трансформаторной будке — ее любовник. Она так спешила открыть ему, что наступила на кошку. И забыла накормить ее.
— Но как такая маленькая кошечка…
— Она увеличилась. Есть анаболики, витамины, масса других препаратов. В сочетании с тонизирующим облучением и массажем это может дать поразительные результаты.
— Да-а…
— А потом, когда их действие закончилось, она вернулась к прежним размерам.
— А клопы и тараканы?
— Это она развлекалась.
— А… у Марты?
— Чашка.
— Что-о? — Гиббс почувствовал, что его глаза медленно вылезают на лоб.
— Да. Вы должны знать, — наставительно произнес доктор-детектив, — что в каждом сервизе содержится минимум шесть чашек. Вы говорите, что на столе стояло три. Одну разбили вы — в прошлый раз, а одна… была разбита еще до вас. Таким образом, одну чашку на стол не выставили…
— Это ее обидело? — начал понимать Гиббс.
— Нет. Марта ждала вас и больше никого. На столе должно было стоять две чашки, она так и приготовила. Но эта четвертая, последняя чашка решила сделать все по-своему. Именно то, что вы увидели.
Гиббс встал и, пошатываясь, вышел из комнаты. В голове его шумело и он никак не мог понять, где находится. Те объяснения, которые он только что получил от детектива, он принять не мог, а других не было.
А доктор-детектив, проводив Гиббса, встал, прошелся по комнате, остановился — и на его лице зазмеилась странная улыбка. Он кровожадно ухмыльнулся и вышел в соседнюю комнату, где, зажатая в тисках, обреченно ждала его четвертая чашка из кофейного сервиза, которую он пытал, выкручивая ручку, чтобы добиться от нее новых подробностей этой невероятной истории.

Вернуться на страничку прозы

Хостинг от uCoz